«Все фитнес-клубы обещают тебе красивое тело, но они не говорят о том, что даже в идеальном весе ты можешь так и не полюбить себя…». Несколько лет назад Катя Коробейникова @dr_psy_katya придумала проект «Беспокойная еда» – антимарафон для похудения, своеобразный бунт против бесконечных марафонов стройности, которые заполонили интернет. После беременности, чтобы поскорее вернуться в форму, Катя сама проходила такие марафоны, но это было очень стрессово и краткосрочно. И тогда пришла идея разобраться во всем глубже. И к знаниям традиционной медицины (а по первому образованию Катя – врач-диагност) добавить психологию. Сегодня Катя Коробейникова работает как психолог телесно-ориентированного подхода, имеет успешный опыт работы с НПП (нарушение пищевого поведения) и РПП (расстройство пищевого поведения) и убеждена, что похудение должно быть осознанным.
– Катя, что не так с марафонами стройности? В чем подвох?
К.К.: Марафоны похудения – это всегда фиксированная по времени и «стерильная» в плане ЗОЖ питания история. Нам предлагают резко поменять свой рацион на «правильный» с точки зрения диетологии на какой-то определенный срок – 2-4 недели, не особо вникая в наши вкусовые предпочтения, режим, состояние здоровья, часть цикла и всю нашу предыдущую историю отношений с едой. Первое эмоциональное событие (день рождения, свадьба, ссора с начальником), и человек вернется в свой обычный режим питания. Если вы решили похудеть, независимо от того, каким методом (это будет работа с диетологом, нутрициологом или специалистом по НПП), первое, что нужно сделать – сдать клинический минимум (ОАК, ОАМ), узнать ваш гормональный статус, состояние белково-жирового обмена, уровень глюкозы, проанализировать генетическую предрасположенность и т.д. Только так мы можем выявить физиологические проблемы, причем их обнаружить гораздо легче и быстрее, чем выявить психологические проблемы нарушения пищевого поведения.
– Как понять, что у человека действительно расстройство пищевого поведения, а не генетика, неправильный обмен веществ и т.д. И чем это отличается от нарушения пищевого поведения?
К.К.: С РПП обычно работает психиатр, оно имеет конкретные диагностические критерии по международной классификации болезней, чаще всего лечится в стационаре и требует приема определенных препаратов. С НПП может работать психолог, который получил специальное образование для работы с этой проблемой. Без психологического сопровождения добиться стойких результатов в изменениях пищевых привычек, похудения очень сложно. Особенно, если у вас есть проявления НПП: вы делите еду на «плохую» и «хорошую», покупаете продукты с определенным составом и если вдруг по какой-то причине наступил сбой (коллега угостила какой-то «неправильной» едой, бабушка напекла блинов, и вы не смогли отказаться), вы чувствуете тревогу, желание «отработать» лишнее или поголодать, сесть на диету.
Таких проявлений много, и грустная новость, что само это не пройдет, может спровоцировать проблемы со здоровьем либо перейдет в РПП. И еще одна грустная новость, что нарушение пищевого поведения всегда идет в связке с нарушением образа тела (дисморфофобией, которая характеризуется воображаемым дефектом (-ами) во внешности, не заметным или едва заметным другим людям). Обычно такие люди – частые пациенты пластических хирургов, они бесконечно пропадают в зале. Но со всем этим можно и нужно работать. Лучше раньше. И методик очень много. Тут главное – найти своего специалиста, у которого есть опыт решения таких проблем и которому вы будете доверять.
– Вы практикуете телесно-ориентированный подход для решения подобных проблем. В чем его суть?
К.К..: Помните, есть такая фраза – тело помнит все. Вот она как раз отражает суть этого метода. Базовым постулатом в телесно-ориентированной терапии является принцип, что психика и тело развиваются одновременно, все наши эмоции и переживания мы проживаем и в теле, т.е. каждая структура тела, каждая группа мышц ответственна за проживание каких-то событий в нашей жизни. Например, приходит человек и говорит, что не умеет злиться или что у него есть проблемы с выстраиванием личных границ. Телесно-ориентированная терапия работает с такими запросами. Ничего эзотерического и шаманского в этом нет, все логично объясняется с точки зрения науки, потому что наша психика и тело, действительно, очень связаны, поэтому как только мы начинаем работать с телом, наша психика тоже «подтягивается», у нас получается разблокировать эмоции, прожить какие-то чувства, возможно вспомнить истории из далекого детства, связанные с восприятием тела. И вот с этими эмоциями уже можно работать в режиме реального времени, здесь и сейчас.
– Когда вы рассказывали о себе, то писали, что в университете были тем человеком, который шел в профессию с целью всех спасти. А кого «спасти» нельзя? Если применительно к вопросам похудения.
К.К.: Не очень люблю слово спасать, потому что спасать – это все-таки про то, что человек, которого ты спасаешь, находится в роли жертвы. Нельзя спасти людей, которые сами этого не хотят и не вкладываются в это. Изменение пищевых привычек, пищевого поведения – это порой долгий монотонный процесс, который начинается с самоисследования, когда вы наблюдаете за собой, какие чувства и эмоции у вас вызывает еда, какие эмоции вы чаще всего заедаете, даже, как вы выбираете одежду в магазине – по размеру или чуть меньше/больше. Все вот эти моменты наблюдения за собой иногда утомительны, они надоедают, но только так мы можем прийти к честным правдивым ответам и более глубоко работать с тем, что волнует человека.
– Расскажите о проекте «Беспокойная еда», который вы шутя называли антимарафоном похудения. Почему вы решили его закрыть? И как сейчас работаете с этой темой?
К.К.: Это проект закрыла не потому, что он был не успешным. Я поднимала там очень глубокие вопросы и поняла, что для решения этих вопросов необходимо просто больше времени. Поэтому мой новый проект, который стартует уже в сентябре, будет более длительным (6-9 месяцев). Но были, конечно, и ошибки. Одна из ошибок – я понадеялась, что в «Беспокойную еду» придут только люди с высоким уровнем осознанности, ответственности, которым не нужен кнут. Я никого не подгоняла, каждый работал в своем темпе. И я поняла, что не всем это подходит. Т.е. был во всех потоках % людей, которые не доходили до конца, не выдерживали темпа, глубины программы. Но я могу сказать, что аналогов этой программы нет, и в целом проект удался, просто хочу, чтобы он был еще более рабочим для большего количества людей.
